взяла попользоваться, вложила душу и вернула на полку (хотя не стоило бы).
с разрешения автора.
Чертов вечный холод!
Впрочем, жаловаться на температуру в подземельях после того, как сам же и ответил отказом на щедрое предложение Минервы перебраться в
«теплые и такие уютные, Северус» комнаты на третьем этаже замка, было бы верхом идиотизма, непозволительным в моем возрасте.
- Северус, вы уже не мальчик, - а я-то, пресвятой Мерлин, об этом забыл! Тут же захотелось сказать в ответ что-то исключительно гадкое, но глаза МакГонагалл лучились искренним участием – такое ощущение, что директоров чем-то заражают при вступлении в должность – и я почти справился с искушением.
- На себя посмотрите, - так и не решив, как лучше ответить, буркнул я себе под нос. Минерва, в отличие от меня, никогда не обижалась на упоминание о возрасте. Может, и я лет через тридцать пять перестану – если, конечно, столько протяну. – Спасибо, но, пожалуй, я предпочту остаться в непосредственной близости от студентов своего факультета.
- Как знаете, - она лукаво прищурилась, - но я хочу, чтобы вы понимали, что, если измените свое решение, то всегда можете придти и попросить об этом. Это не уронит чувства собственного достоинства, Северус, поверьте мне на слово, - она еще раз улыбнулась и удалилась в сторону лестницы, а я остался чувствовать себя дураком посереди полумрака подземелий. Безусловно, старею.
Усевшись в любимое кресло, я разжег камин и укутал колени пледом, который был подарком все той же МакГонагалл. Впрочем, хоть я этого вслух и не признал, дар пришелся кстати – в последнее время колени начали доставлять серьезные неудобства: спасаясь по утрам втиранием зелий в больные суставы, вечером я опять приволакивался в свои комнаты едва на ногах.
Права Минерва – я уже далеко не мальчик, спасибо хоть дедушкой пока не смотрюсь. Когда утром неожиданно распоясавшееся зеркало зло обсмеяло мои вконец поседевшие виски, это вывело из себя настолько, что сначала в течение двадцати секунд неимоверным усилием воли я подавлял острое желание запустить в него взрывающим заклятьем, а затем душил на корню не менее острую потребность тут же отправится в лабораторию замешивать состав для окраски волос. К счастью, справиться с приступом невменяемости удалось быстро, но третьему курсу Гриффиндора очень повезло получить на первый урок своего профессора Зельеварения в самом особенном настроении.
читать дальшеПодумав, я поднялся и плеснул в бокал виски на пару пальцев – вставать с утра, конечно, рано, но настроение было ни к черту, а в таком расположении духа я, вероятнее всего, проведу ночь, переворачиваясь с боку на бок и сминая простыни – лучше уж легкое похмелье.
Подаренное алкоголем тепло медленно разливалось от желудка по всему телу, приятно расслабляло мышцы, окутывало шелковым коконом больное колено. Я откинул голову на спинку кресла и наслаждался ощущением комфортного оцепенения ровно до тех пор, пока перед мысленным взором не вспыхнули два зеленых глаза. Поттер. Нет, нет так. Чертов Поттер. Разъедающий изнутри, играющий на нервах, превращающий мозг в желе, заставляющий чувствовать себя ископаемым, чертов молодой Поттер.
Мои морщины, седина, больное колено, мешающее свободным движениям не только при ходьбе по коридорам Хогвартса, но и в постели, тощая грудь с выпирающими ребрами, а уж требовательность, мне неподвластная и определенно не уменьшающаяся с годами – сколько еще может все это выдерживать молодой мужчина? Тут, если по совести рассудить, у него есть только два варианта – спятить от отвращения рядом со мной или уйти уже наконец. Лишать Поттера рассудка не было никакого желания: в его черепной коробке и так слишком просторно, и я в который раз уже подумал о том, что стоит на выходных с ним поговорить. Я собирался сделать это в прошлый уик-энд, и в позапрошлый, и месяц назад, но я малодушен, мне хочется насладиться ощущением нужности, чувством того, что тебя любят, верой в то, что кто-то ждет тебя дома, так долго, как получится.
Я допил оставшийся в бокале виски и как раз пытался соотнести время на часах с желанием употребить еще одну порцию, как пламя в камине задрожало, потемнело и выплюнуло вместе со снопом искр чье-то тело на мой ковер. Я даже не заметил, как вскочил и выставил палочку в позицию изготовки, и только потом понял, кто передо мной.
- Гребаные рефлексы, - проворчал я под нос, опуская палочку.
- Помноженные на застарелую паранойю, - с трудом выдавил из себя валяющийся на полу и трясущийся в приступе беззвучного хохота Поттер.
Наверное, я зря весь вечер думал о нем: такие, как этот вечный мальчишка, имеют обыкновение появляться в минуту слабости и заставать врасплох.
- Я вот чего никак не пойму, Поттер. Как ты столько лет играл в квиддич, не падая ежеминутно с метлы, если до сих пор не способен выйти из камина, не растянувшись на полу в позе препарируемой лягушки? – стало легче, но ровно не секунду. Потом до меня дошло, что незваный гость вот уже некоторое время не ржет, а морщится от боли, пытаясь встать.
- Что случилось? – не подумав, я с размаху рухнул около него на колени и тут же зашипел от ослепляющей боли.
- Опять? – хрипло спросил Гарри, бросая попытки подняться. Я рассеянно киваю – это неважно сейчас.
- Поттер, что случилось? – уже спокойно и настойчиво продолжаю я попытки добиться объяснений. – Ты же должен быть на дежурстве, - надеюсь, он не успел заметить, какая паника накатила на меня сначала.
- Дерьмо, - значительно заявил Поттер и посмотрел на меня. Ну да, это, конечно, все объясняет. – Полез в ящик за личным делом, наклонился и… вот. Разогнуться не могу – такое ощущение, что мне раскаленный прут вогнали в задницу и пропихнули до поясницы.
Я поморщился, демонстрируя, что думаю о его способе выражать свои мысли, а сам, отправившись к сундуку со стратегическим запасом зелий на все случаи жизни, развлекался попытками объяснить саму себе природу истинных причин того, что мысль о пруте в его заднице так взволновала меня в тот момент, когда он корчится на моем полу от боли.
Вернувшись, я обнаружил Поттера принявшим почти нормальную позу по сравнению с той, в которой он сюда ввалился. Прекрасно. Удобней будет втирать зелье.
- Задирай рубашку, - я бросил на пол предусмотрительно захваченную подушку и, аккуратно пристроив на нее пятую точку и вытянув больную ногу, уселся рядом со страдальцем. – Учти, будет немного жечь.
- Старики мы уже с тобой, - ухмыльнувшись, кивнул Поттер. – Разваливаемся на части – ну да не страшно, вместе веселее.
- Это я старик, - ему почему-то нравилось выравнивать нас во всем, включая возраст, и я давно уже не реагировал на этот бред сумасшедшего, - а ты все еще мальчишка.
- Северус, - Поттер извернулся и посмотрел на меня через плечо. – Се-ве-рус. Мне сорок три года, у меня седеют волосы и гусиные лапки вокруг глаз, а вот теперь еще и радикулит. Ты вообще в своем уме, раз вот уже двадцать лет продолжаешь называть меня мальчишкой?
Я промолчал. Ну что ему докажешь? Гусиные лапки у него. А у меня тахикардия с похмелья и желудок болит от жирного, но чем дольше я массирую его поясницу, тем больше расслабляюсь. Весь этот день, возраст и болезни отступают перед гладкостью его загорелой спины и томными звуками, слетающими с его губ – верный признак облегчения; пламя в камине почти потухло, и в комнате царит приятный глазу красноватый полумрак.
- Спасибо, - Поттер тянется и перехватывает мою кисть, - все прошло давно. Почти сразу, на самом деле, - он виновато опускает глаза. – Давай тебе тоже колено намажем?
- Я мазал перед твоим появлением. Уже лучше, - и с какой стати я вдруг соврал? И ведь втереть обезболивающее действительно не помешало бы – ноет и ноет, зараза, но так не хочется вставать сейчас, отрывать руку от его теплой поясницы, шевелиться. Но он, естественно, имеет на этот счет свое мнение, изворачивается всем телом и заваливает меня на бок рядом с собой. От неожиданности и дискомфорта в колене я резко и шумно втягиваю носом воздух, и Поттер фыркает, сдерживая смех.
- Ну почему ты всегда так удивляешься, а? – его губы расплываются в улыбке практически до ушей, и я пользуюсь этой секундой слабости, чтобы подмять его под себя.
- О, - выдыхает Поттер. – Так, значит? А если у меня есть другая идея? - он все еще смеется, но меня так просто не обвести вокруг пальца – паршивец выбирает подходящий для контратаки момент.
- Попробуй, - шепчу я, прижимая его плечи к ковру, но он сильнее меня, к тому же, колено, которое я пытаюсь щадить, играет явно не за мою команду, и через минуту барахтанья я оказываюсь в распахнутом халате, распластан по полу, с руками над головой, прижатыми в области запястий сильной поттеровской ладонью, и с его коленом между разведенных бедер. Смотреть на его самодовольную рожу изумительно приятно, и я сдаюсь, расслабляясь и закидывая голову – он тут же припадает поцелуем к моей шее.
- М-м-м, как же я люблю тебя побеждать, - выцеловывает дорожку, ниже, к ключицам, на грудь, по животу до пупка, резко отстраняется и возвращается к моим губам, втягивает нижнюю с силой, вырывая из меня тихий стон. – И только попробуй еще раз назвать меня мальчишкой, - выдыхает мне в рот и отстраняется на пару дюймов, - будешь снова наказан.
- Я не против таких наказаний, но учти, тебя тоже всегда найдется, за что наказать, - он снова мычит и трется об меня всем телом. Говорить больше не хочется, я чувствую его возбуждение так же сильно, как и он должен чувствовать мое – тонкая ткань нижнего белья не в силах ничего скрыть. Время замедляется, исчезает холод и растворяются, расплываются все мысли, кроме одной. – Не мучай меня, Поттер.
Он смеется, глухо, низко, а потом просовывает руку под ткань моих трусов и с силой сжимает уже до боли напряженный член. В беззвучном стоне, скалясь, я приоткрываю рот, но он тут же реагирует, - Не молчи, не смей сдерживаться, - усиливает хватку – хотя, казалось бы, куда сильнее? – и начинает двигать рукой. – Я хочу слышать тебя, - и я, даже если бы хотел, не смог бы больше сдерживаться.
- Сними их, - я опускаю взгляд, и он судорожно кивает – пора – ему всегда не хватает выдержки для того, чтобы вести настоящую пытку: слишком пылкий. – Мальчишка, - заканчиваю мысль вслух, и происходит то, чего я добивался – Поттера срывает с катушек. Он вскакивает, отпуская мои руки, и судорожно срывает с себя одежду, за которой следуют мои трусы, носки и халат – лишь бы не попали в камин – со стоном валится на меня, не стараясь быть аккуратным, не боясь причинить боль, просовывает руку под голову, с остервенением вплетает пальцы в распущенные волосы, и его язык с поистине чудовищной для такого слабого органа человеческого тела силой врывается в мой рот.
- Как ты смеешь? – хрипит отстраняясь. – Я же сказал тебе не сметь! – расфокусированным взглядом ищет свою палочку и не находит. Я ухмыляюсь, протягиваю руку к халату и с помощью собственной призываю любрикант.
- Все еще не умеешь продумывать наперед, а? – рычит, а я смотрю, как он, даже не согрев, наносит на себя состав, и мысленно благодарю его за это – ожидание больше не входит в мои планы. – Давай уже, ну! – тороплю его, но он в этом не нуждается - с силой входит в меня, одним движением, во всю длину, замирает на пару секунд, давая мне возможность сделать вдох, и начинает двигаться. Время тут же исчезает, исчезает пространство, и мир вокруг сужается до двух ярко-зеленых глаз, на дне которых в ритме толчков вспыхивают и гаснут какие-то сумрачные образы, а через какое-то время теряются и они…
***
Двигаться не хочется совершенно, и то, что мне удалось стянуть с кресла плед и накинуть его на нас, мне кажется невероятным достижением.
Поттер поежился и повыше натянул на себя шерстяную ткань – надо его будить, иначе совсем замерзнет на полу. Наверное, стоит все-таки принять предложение Минервы и перебраться наверх – не ради меня, ради вот этого вечно мерзнущего недоразумения.
Не знаю, сколько прошло времени, я просто лежу, раскинувшись на пушистом ковре рядом с потухшим камином и заворожено смотрю на дремлющего Поттера. Чем же я, черт возьми, заслужил такое счастье? Но он прав: вокруг глаз появились морщины, а в висках, - я поднимаю руку и большим пальцем глажу пряди над его ухом, - действительно серебрятся отдельные волоски. Вот только Поттер не понимает и, полагаю, никогда не сможет понять одного – как бы быстро он не старел, я всегда буду стареть чуть быстрее, однако сейчас меня это почему-то совершенно не пугает.
Я разжигаю камин и через пару минут тоже начинаю клевать носом. Последнее, что я пытаюсь сделать перед тем, как окончательно отдаться во власть сна, это вспомнить, что же такое я собирался сделать в выходные. Но вспомнить не удается.
fin.