Переводчик: ~Nagini~
Бета: Poco a poco
Оригинал: Surrender by Killa, разрешение получено
Размер: макси, 20441 слово в оригинале
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Спок/Джеймс Кирк
Категория: слэш
Жанр: ангст, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: В последнее время капитану пришлось туго, и он отчаянно нуждается в посторонней помощи.
Предупреждение автора: Эта история довольно сильно отличается от остальных моих произведений, имейте это в виду. В ней нашли отражение мои собственные суждения о доверии, контроле и подчинении. Эта история не о насилии, однако в ней имеют место некоторые аспекты сомнительного согласия, так что если вы не воспринимаете господство/подчинение как одно из возможных проявлений любви и доверия, то лучше не читайте.
Примечание: Фик впервые опубликован в 1997 году. С тех пор автор внес в него ряд небольших изменений, и вам представляется перевод последней существующей версии.
Примечание переводчика: При желании можно усмотреть ООС героев, но в действительности свечку над ними держал только Маккой.
Читать: АО3
Иллюстрация в тексте: Shatterday от ladunya14
читать дальше
***
— Похоже, вас что-то тревожит, мистер Спок.
Старший помощник капитана «Энтерпрайз» вздрогнул. Рядом с его столиком, прижав к боку поднос с едой, стоял Леонард Маккой. Спока не слишком радовал тот факт, что его поймали смотрящим в никуда с зажатой в руке пустой вилкой. Сколько же он так просидел? Он даже не заметил, как доктор вошел в столовую.
— Доктор, — вместо приветствия произнес он, игнорируя заданный вопрос, который, в общем-то, и вопросом не был.
— Не против, если я присоединюсь? — поинтересовался Маккой, уже пристраивая поднос на столик.
Спок кивнул. Спорить было бесполезно. На лице доктора отразился тот профессиональный интерес, который Джим характеризовал фразой «ищейка взяла след».
Усевшись напротив вулканца, доктор принялся расставлять перед собой тарелки.
— Итак, ты просто витаешь в облаках или случилось что-то серьезное?
Спок посмотрел на Маккоя самым невинным взглядом, какой был способен изобразить.
— Витаю в облаках, доктор? Должен ли я предположить, что это еще одно ваше образное выражение, которое не следует воспринимать буквально?
Маккой, однако, на крючок не попался, и тогда Спок понял, что нажил себе неприятности. Самым опасным из состояний доктора было полное спокойствие.
— Ты прекрасно понял, что я имел в виду, — Маккой потыкал вилкой в салат из шпината. — Как же ты позволил подкрасться к себе незамеченным? Не иначе, был за миллион миль отсюда.
Пока доктор изучал свой обед, Спок изучал доктора. Ему совершенно не хотелось во все это ввязываться, особенно учитывая то, что между ним и Маккоем оставались некоторые неразрешенные вопросы. Но, в самом деле, не мог же он просто подняться и выйти из столовой? Спок совершенно не желал уступать, да к тому же если он снова увильнет от разговора, то Маккой точно забьет тревогу. Похоже, сегодня вечером он настроен решительно. Всем известно, что когда дело касается чьей-то личной жизни, от доктора так просто не избавиться. Вероятно, лучше сохранять спокойствие и невозмутимость.
К тому же есть вероятность, что Маккой может помочь. В конце концов, он ведь тоже друг Кирка.
Спок огляделся, чтобы убедиться, что никто из членов команды не может подслушать их разговор. Рядом никого не было: для альфа-смены было уже поздновато, а большая часть гамма-смены еще спала. Столовая пустовала. Так что Спок с едва слышным вздохом положил вилку и заговорил.
— Должен признать, я действительно в некотором затруднении.
Доктор с изумлением посмотрел на него.
— Ты, Спок? Не предполагал, что это вообще возможно.
Спок склонил голову набок, как делал всегда в тех ситуациях, когда люди бы пожали плечами.
— Никто не безупречен, доктор.
Маккой усмехнулся.
— В самом деле? А я-то считал, что безупречность во всем — смысл твоего существования.
— Разумеется. А вашего — нет?
— Не сказал бы. Смысл моего существования — доводить тебя до белого каления, разве ты не знал?
— А. Что ж, в таком случае вы в этом преуспели.
Маккой хмыкнул, явно развеселившись, но стараясь не показать этого Споку.
— Ну все, теперь я умру счастливым.
Вулканец проследил за тем, как доктор положил в рот немного салата и тщательно его прожевал. У самого Спока аппетит весь день был неважный — теперь же он просто испарился. Ничего особенного не случилось, и все же… вот уже пару недель еда его особо не привлекала. Он приходил в столовую только потому, что надеялся встретить здесь Джима.
Доктор ещё раз окинул вулканца взглядом, словно пытался прочесть его мысли.
— Кстати, а где сейчас Джим?
Спок моргнул. Он заподозрил, что чем-то выдал себя, когда взгляд Маккоя стал ещё более пристальным.
— Недавно был здесь, — невозмутимо отозвался он, — но сказал, что им с мистером Скоттом нужно что-то сделать до начала следующей смены.
Доктор насупился.
— Его сегодняшняя смена и так длилась двенадцать часов. Что может быть настолько срочным, чтобы оторвать его от ужина?
На это у Спока ответа не было. В действительности он сильно подозревал, что Кирк соврал ему о том, почему так спешно покинул столовую. И именно эти подозрения заставили Спока погрузиться в раздумья и на какое-то время потерять связь с реальностью. Насколько ему известно, за три года дружбы Кирк ни разу ему не солгал.
Маккой придвинулся чуть ближе.
— В чем дело? О чем ты умалчиваешь?
Спок подавил желание вздохнуть.
— Я… беспокоюсь за него, доктор. Мне кажется, улучшений нет, напротив, постепенно он всё больше замыкается в себе.
— Почему ты так считаешь? Не то, чтобы я был не согласен — я согласен. Просто удивляюсь, что он позволил тебе это заметить.
— Он считает, что мне ничего не известно.
Маккой кивнул и сделал глоток кофе.
— Ага, он считает, что сумел всех одурачить. Чертов баран. А что именно произошло сегодня?
— Ничего конкретного. Просто он испытывал… дискомфорт рядом со мной.
Словно бы ждал, что я начну задавать ему неудобные вопросы, — подумал Спок, но не сказал этого вслух, вспомнив, как Джим задергался, когда он предложил ему партию в шахматы. Они не играли уже больше месяца, и Спок надеялся, что если они останутся наедине, то капитан поделится тем, что его гложет. Но когда он коснулся этого вопроса, Кирк только замкнулся в себе, выдав какое-то неуклюжее оправдание.
— Да уж, это точно не нормально, — согласился доктор, не отрывая глаз от тарелки. — Вас двоих обычно водой не разольешь.
Споку показалось, что он расслышал в последних словах доктора определенный подтекст, и у него запылало лицо. Он взял себя в руки. Он собирался поговорить о Джиме, о том, что тревожит его капитана, и уж точно не собирался возвращаться к тому разговору, который они с Маккоем начали прошлым вечером на обзорной палубе.
— Доктор… — предостерегающе начал он.
— Расслабься, Спок. Я не собираюсь на тебя давить.
И тем не менее после слов доктора между ними повисло напряжение.
Споку пришлось глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться.
— Какова ваша оценка психологического состояния капитана, доктор?
Маккой нахмурился.
— Тебе отлично известно, что я не проводил психологических тестов.
— Хорошо. Тогда каково ваше личное мнение на эту тему?
— Мнение? Я должен ответить как его друг или как врач?
— И так, — Спок встретил взгляд доктора, — и так.
— Не особо, — неуверенно отозвался Маккой.
— Уточните.
— Я не могу уточнить, не проведя тестов. Но, — он опередил собирающегося возразить Спока, — я могу сказать, что начал наблюдать за ним. И если я замечу, что его… угнетенное состояние влияет на способность командовать кораблем, то вызову его в лазарет и проведу осмотр быстрее, чем ты успеешь произнести детскую считалочку.
Спок испытал приступ поистине невулканского раздражения.
— Вам не кажется, что ситуация достаточно серьезна, и пора вмешаться?
— Спок, ты меня не слушаешь. Я подозреваю, что проблема куда глубже, чем он готов признать. Но пока у меня не будет доказательств, что что-то не в порядке, а не только беспокойства за друга, я ничего не стану делать. Я же не могу заставить его обратиться ко мне за помощью. Особенно учитывая, что свою работу он выполняет безупречно, — он пристально посмотрел на Спока. — Это ведь так?
Спок помолчал, но на заданный вопрос у него был только один ответ.
— Более чем.
— Вот и славно.
— Разве вы не можете поговорить с ним, доктор? Как друг?
Маккой со стуком поставил на стол кофейную чашу.
— Где ты был последние три недели, Спок? Ты что, правда считаешь, что я не пытался? Он проходит мимо быстрее, чем я успеваю поздороваться.
— Мы должны предпринять хоть что-то.
Взгляд голубых глаз практически пронзил его насквозь.
— Ты его лучший друг. Почему бы тебе с ним не поговорить?
Спок хотел отвести глаза, но не посмел. Доктор и так замечал слишком многое.
— Я тоже пытался.
Маккой поморгал, затем расслабился и снова принялся за обед.
— И что вышло?
— Ничего толкового. Он меня избегает. — Он не стал открывать правды о том, что и сам начал избегать капитана. Что в последнее время находиться в обществе Джеймса Кирка ему… непросто. — Когда избегать меня ему не удается, он просто притворяется, что я выдумал проблему на ровном месте.
Маккой резко вскинул голову.
— О чем ты?
Спок сцепил руки в замок, призывая на помощь вулканскую невозмутимость, при мысли о том, с какой решительностью Кирк от него отгораживался.
— Когда я попытался поговорить с ним о том, что произошло на Тете Возничего, он только сказал, что я «зацикливаюсь», и вышел из каюты, — Спок встретил обеспокоенный взгляд доктора. — В другой раз я хотел поговорить с ним о мисс Киле.
— И что он сказал? — шепотом спросил Маккой.
— Он сказал, что «об этом лучше забыть, Спок». А потом начал расспрашивать меня о последней оценке эффективности работы подразделений.
— Хм… А затем принялся отрабатывать одну двенадцатичасовую смену за другой, для разнообразия разбавляя их шестнадцатичасовыми.
— Да. И его личный показатель эффективности в этом квартале выше, чем когда-либо.
— Что ж, ничего удивительного.
Долгое время они оба молчали.
— Доктор, — начал Спок, решив наконец озвучить свои подозрения. — Вам не кажется, что на Тете Возничего произошло что-то, о чем нам неизвестно? — с осторожностью спросил он, понимая, что сейчас, по сути, обвиняет капитана в фальсификации отчетов. Но этот страх терзал его слишком долго.
В отчетах доктора о вскрытии было отражено, что многие из погибших заложников были изнасилованы. Возможно ли, что и...? Он размышлял об этом столько раз за последние пару недель, но даже мысленно не решался закончить вопрос.
Маккой на какое-то время задумался, затем покачал головой.
— Я не знаю, Спок. Все возможно. А может, эти события попросту оказались последней каплей. Джим через многое прошел за последние месяцы. Эдит. Его брат… — доктор осекся, но Спок все равно услышал непроизнесенные слова, и перед его взором, словно мираж, поплыли раскаленные пески кон-ут-кал-иф-фи. — А теперь потеря этих заложников… Да любое из этих событий давно бы сломало обычного человека. Мы никогда не узнаем, что в действительности гложет капитана, если он сам не решится нам рассказать.
— Но он отказывается, — прошептал Спок и тут же проклял себя за потерю самоконтроля.
Теперь Маккой смотрел на вулканца так, будто читал его, как открытую книгу.
— А что насчет тебя? Все еще не хочешь закончить начатый вчера вечером разговор?
В последнюю секунду Спок сумел сохранить лицо и не выдать охватившего его гнева.
— Вам прекрасно известно, что не хочу.
— Ничего подобного мне не известно.
— Вы слишком много берете на себя, — он начал подниматься из-за стола.
— Ну же, Спок, не убегай от меня. Я ведь твой друг, черт подери, и просто пытаюсь помочь.
Спок молча взглянул на доктора, думая о том, что тот не может ему помочь. Никто не может.
— Тебе станет легче, если мы поговорим, — мягко обратился к нему Маккой. В его глазах не было ничего, кроме сочувствия.
— Не о чем разговаривать.
Приподняв бровь, Маккой откинулся на спинку стула.
— Тогда почему ты вчера не смог ответить на мой вопрос?
Несмотря на все усилия удержаться от эмоциональной реакции, Спок почувствовал, как кровь приливает к его щекам. Он и сам не знал, почему продолжает этот неприятный разговор. Быть может, Маккой прав, и ему действительно стоит выговориться?
— Вулканцы не говорят о таких вещах, — использовал он привычный щит.
— Чепуха.
— Доктор…
— Мистер Спок, — невозмутимо произнес доктор очень тихим голосом, — возможно, вы этого не осознаете, но вам совершенно не удается сделать вид, что все в порядке. Если бы Джим не был так занят тем, что избегает нас обоих, то давно бы тебя раскусил.
Шокированный, Спок не нашелся с ответом.
— У тебя все написано на лице, Спок, — мягко закончил доктор.
Его сочувствие жалило, словно тысяча иголок, впившихся в больное место.
Хотелось спорить, хотелось все отрицать. Но больше всего хотелось просто бежать прочь от его проницательности. Но он был насажен на булавку, как насекомое.
— Я буду просить о переводе на другой корабль, — в отчаянии прошептал он.
В голубых глазах полыхнула ярость.
— И этим попросту его прикончишь?
— Лучше уж так, чем…
— Лучше для тебя, ты хочешь сказать?
— Для него.
Маккой покачал головой.
— И то и другое — полная ерунда. Спок, худшее, что ты можешь сейчас сделать, — это сбежать безо всяких объяснений. Ты ему нужен. Ты его друг.
— В моем нынешнем состоянии я не могу быть ему другом. Вы только что сами это сказали. — От отчаяния у него перехватило в горле.
Маккой открыл рот, и Спок подумал, что доктор сейчас на него прилюдно наорет прямо здесь, посреди столовой. Но доктор, очевидно, вовремя успел взять в себя в руки, поскольку закрыл рот и наклонился вперед.
— В твоем нынешнем состоянии, Спок? Звучит так, словно ты болен.
— А разве нет?
К удивлению Спока доктор сочувственно улыбнулся.
— Может, и так, — согласился он. — Спок, ведь мы говорим сейчас о твоей жизни, — Спок бросил на собеседника взгляд, призванный уничтожить противника на этом самом месте, но доктор не дрогнул. — Рано или поздно он все поймет — так же, как понял я. Поверь, это не так сложно.
Вулканец малодушно пожелал, чтобы палуба сейчас разверзлась и поглотила одного из них — кого, он еще не решил. Что он сделал для того, чтобы в качестве наказания получить такого опасного и проницательного противника?
— Доктор… это ведь и его жизнь тоже.
— Именно об этом я и говорю. Он заслуживает правды.
— Как бы я ни поступил, — прошептал вулканец, разглядывая свои ладони, — он все равно лишится друга.
Маккой заговорил очень мягко:
— Совсем не обязательно. Он не возненавидит тебя, поверь мне.
— Вы так в этом уверены? Я — нет, — Спок понял, что в голосе прозвучала терзающая его боль, и, не в силах что-то с этим сделать, закрыл глаза.
— Спок.
Спок неохотно поднял на него глаза.
— Я уверен только в одном: ему нужна помощь, и вполне возможно, что ты единственный, кто может ее оказать. Мы уже знаем о том, что достучаться до него ох как непросто. Может…
Спок поверить не мог своим ушам.
— …ну, стоит признаться? Согласись, это вполне может его встряхнуть.
— А еще это может привести к тому, что он просто вышвырнет меня из своей каюты, — не успев договорить, Спок услышал тревожный звонок. Из его каюты? Когда это он успел начать воображать декорации, в которых мог бы случиться этот невозможный разговор?
— Слушай, ты хочешь ему помочь или нет? — Маккой не стал дожидаться ответа. — Почему ты ждешь, что он будет с тобой честен, если ты нечестен с ним сам?
Осознав, что Маккой прав, Спок на несколько секунд умолк. Перед его внутренним взором красным полыхали пески кал-иф-фи, в крови горело воспоминание о лихорадке, о свете Джима, гаснущем в его руках, и понимании, что…
Маккой прав, разумеется. Его тайна слишком очевидна. Свидетельством было не что иное, как само его существование, когда по всем законам вулканской физиологии он должен был быть либо мертв, либо женат на женщине, с которой едва знаком. И все же, он не ожидал, что это ясно всем без исключения.
Живи долго и процветай, Спок.
Не буду…
Он поймал на себе взгляд Маккоя, понимающий, полный безграничного сочувствия и мудрости, которую вулканец сейчас не мог отрицать.
Доктор посмотрел на настенный хронометр, затем снова на него и чуть заметно улыбнулся. С вызовом.
— Двадцать два часа тридцать минут, Спок, — тихо сообщил он. — Он еще не спит.
Спок обдумал предложение, гадая, не лишились ли они оба разума. Рассказать Джиму все? Сейчас, когда последнее, что ему нужно, — это взвалить на себя еще и беды Спока?
Невозможно.
Вулканец сглотнул, сделал глубокий вдох, затем выдох. Поднял голову.
— Доктор, если он не сможет… не примет это…
— Он тебя удивит.
— …то ему понадобится друг, — Споку оказалось очень непросто произнести последние слова. Тот факт, что он всерьез собирается это сделать, лишал его способности нормально дышать. — Вы… вы побудете с ним? — Он понимал, о чем на самом деле просит, понимал, что Маккой тоже это понимает. Если Джим от него отвернется…
— Ты пытаешься заключить сделку, Спок? — горько улыбнувшись, спросил Маккой.
Спок только сейчас заметил, что под столом стиснул руки в кулаки, и заставил себя расслабиться.
— Возможно.
Мгновение спустя Маккой коротко кивнул. Глаза его сверкнули.
— Что ж, пусть будет так, друг мой, — сказал он очень серьезно. — Я в деле.
Звонок в дверь вырвал Кирка из лап знакомого до боли ночного кошмара. Он раздраженно бросил взгляд на хронометр. Кто вздумал его беспокоить в такой час? И тут же ответил себе сам: Маккой. Доктор уже намекал, что хотел бы увидеть его в лазарете, чтобы «посплетничать», и Кирк перевел это как: «мне просто не терпится залезь тебе в голову со своим психоанализом». Он собирался было проигнорировать звонок, но сообразил, что в этом случае доктор, вероятнее всего, поднимет на ноги весь медицинский персонал и заставит их до утра обыскивать корабль.
Лежа на койке, Кирк принялся медленно считать до десяти. Выхода нет — придется держать ответ. И лучше сделать это максимально спокойно.
В конце концов он выдохнул и, выругавшись, спустил ноги на пол. Не потрудившись надеть снятые перед сном форменку и сапоги, он прошлепал к дверям босиком. Нужно притворится, что он крепко спал, и тогда доктор вполне может оставить его в покое хотя бы на этот вечер. Открыв дверь, он демонстративно зевнул, стараясь выглядеть как можно более заспанным.
За дверью, однако, оказался не Маккой, а Спок.
На лице капитана уже появилась облегченная улыбка, но тут он вспомнил, как сбежал от вулканца пару часов назад, и улыбка растаяла. Какое-то время они молча изучали друг друга, а потом Кирк ощутил какое-то непонятное беспокойство, похожее на вспышку смущения.
— Спок? — имя, словно само по себе, слетело с губ.
Взгляд темных глаз на мгновение переместился ниже — возможно, подмечая отсутствующую форменку или голые ноги. Несмотря на то, что в брюках и уставной черной футболке Кирк выглядел вполне пристойно, он внезапно почувствовал себя… неряшливым. Спок же был, как всегда, аккуратен и безупречен.
— Прошу прощения, капитан. Я вас побеспокоил?
Только сейчас Кирку в голову пришла мысль, что Маккой не единственный, кто за него переживает. Эта мысль одновременно принесла с собой чувство вины и странное удовлетворение.
— Нет, Спок, ты меня не разбудил. Я просто читал. Что случилось?
Помолчав, вулканец оглядел коридор. Кирк нахмурился. Его друг очень напряжен, это необычно. Они говорили друг с другом шепотом, чему не было никакой причины, кроме, быть может, позднего часа. На секунду капитану показалось, что он все еще видит сон.
Спок бесстрастно посмотрел на собеседника нечитаемым взглядом.
— Джим. Могу я ненадолго войти?
Кирк растерялся.
— Ну… да, конечно. Прошу, — он отступил в сторону. Спок прошел в небольшую приемную и остановился. Двери закрылись, и они остались одни.
Так и не избавившись от ощущения, будто все происходит во сне, Кирк приблизился к своему загадочному гостю. Вулканец разглядывал каюту с таким видом, словно никогда прежде здесь не бывал — или забыл, зачем пришел.
— Ты хотел что-то обсудить? — наконец прервал молчание Кирк.
Спок смотрел на него, не говоря ни слова, и Кирк почувствовал, как учащается сердцебиение. Чтобы успокоиться, он направился к пищевому репликатору и набрал код кофе. Что происходит? Затылком он ощущал на себе взгляд вулканца.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложил он, не оборачиваясь. — Чаю?
— Нет, благодарю.
В приемнике возникла чашка с горячим кофе, Кирк взял ее и отпил глоток. Хорошо, что можно занять чем-то руки. И тут до него дошла абсурдность последней мысли. Это же Спок. Чего он так боится?
Он повернулся и обнаружил, что Спок стоит к нему спиной, неожиданно заинтересовавшись книжной полкой на противоположной стене. Это было очень странно, поскольку вулканец давно прочитал все до единой книги из личной библиотеки Кирка… наверное, даже мог по памяти перечислить их названия.
Глядя на то, как Спок стоит посреди его каюты, низко склонив голову и привычно заложив руки за спину, Кирк вдруг осознал, как сильно скучал по их тихим совместным вечерам.
Он негромко кашлянул, и Спок повернулся. Кирк указал на шахматную доску и слабо улыбнулся — словно в качестве извинения за свою недавнюю трусость.
— Все еще хочешь сыграть? Не думаю, что сегодня я буду еще кому-нибудь нужен.
Но Спок медленно покачал головой.
— Думаю, лучше не сегодня.
Обхватив чашку обеими руками, Кирк присел на край стола.
— Ну, тогда выкладывай, что стряслось.
— Я всего лишь… хотел с тобой поговорить.
— Ага, — Кирк попытался улыбнуться, но вышло не очень. — Кофе и разговоры. Хорошо, мистер Спок. Что у вас на уме?
— Ты, — произнес вулканец так серьезно, что у Кирка в груди сразу заворочалось дурное предчувствие.
— Не хочешь уточнить? — осторожно поинтересовался он. Осознав, что инстинктивно напрягся, он заставил себя расслабиться.
Спок повернулся к нему, так и держа руки за спиной. Выслушав вопрос Кирка, он сделал несколько шагов в сторону разделявшей каюту ширмы, постоял и медленно пошел назад. Вернувшись на прежнее место, он поднял глаза.
— Вероятно, мне самому стоило бы задать тебе этот вопрос, — сказал он, понимая, что уже знает, что услышит в ответ. — Что тебя тревожит, Джим? И когда в последний раз ты спал приемлемое количество времени?
Кирк вздохнул. В это мгновение желание наконец выговориться, рассказать все Споку было почти непреодолимым. Но он все равно не смог бы произнести ни слова, поскольку желание и терзавший его голод тугим узлом свернулись в груди, сдавив горло. Заметив, что дышит слишком тяжело, он сглотнул.
Сминаясь, хрустнула кофейная чашка. Джим вздрогнул и, посмотрев вниз, увидел, что он ухитрился раздавить термопласт. Он заставил себя перестать терзать посуду.
Когда он снова поднял голову, то заметил, что Спок тоже смотрит на чашку. Вулканец шагнул ближе и поймал его взгляд.
— Я не могу, — в отчаянии выпалил Джим, прежде чем успел себя остановить. Я капитан. Я несу за всех ответственность. Я не могу скинуть этот груз со своих плеч. Я должен его нести. — Я не могу.
— Джим, — глубокий голос окутал его словно кокон, он звучал сейчас куда мягче, чем Кирк когда-либо слышал. — Пожалуйста.
Кирк аккуратно поставил чашку на стол, чтобы окончательно не сломать. Словно бы со стороны он наблюдал за тем, как произносит ложь, чем неминуемо оттолкнет своего заботливого друга, но спасет их обоих от чудовищных последствий.
— Слушай, мне приятно, что ты обо мне беспокоишься. Но я считаю, что ты прав — все, что мне нужно, это нормально поспать часиков шесть, так что, если ты не возражаешь…
Он протиснулся мимо вулканца, загораживающего проход в спальную зону, но слова Спока заставили его остановиться около ширмы:
— Друг мой. Не отталкивай меня.
Кирк закрыл глаза.
— Спок…. — с дрожью в голосе произнес он, кожей ощущая невозможную близость вулканца. Горячие руки легли на его плечи, и он вздрогнул.
— Ты не должен ничего говорить, Джим. Если ты не можешь признаться мне в том, что тебя терзает, я пойму, — длинные пальцы принялись разминать затекшие мышцы. — Ты слишком напряжен, чтобы уснуть. Я мог бы...
Сбросив руки друга с плеч, Кирк отошел в сторону, затем повернулся.
— Не нужно, — он знал, что выглядит слишком раздраженным. — Я в порядке.
— Джим, — темные глаза видели его насквозь, — ты не умеешь лгать.
Они смотрели друг на друга секунду-другую, и наконец Кирк устало улыбнулся.
— Только ты так считаешь.
— Доктора тебе тоже не удалось одурачить.
Кирк вздохнул.
— Так это он тебя ко мне подослал?
Вулканец слегка приподнял бровь.
— В определенном смысле.
Кирк потер шею и снова улыбнулся Споку — тепло, но решительно.
— Уходи, Спок. Ты не должен этого делать, это не входит в твои рабочие обязанности, — он повернулся, чтобы отойти.
— Я и не считал, что входит.
Кирк замер, расслышав в сухих словах вулканца что-то необычное, и повернулся обратно.
— Слушай, Спок. Я не хотел…
— Ты считаешь, что я пришел сюда по долгу службы? Ты думаешь, я предложил размять тебе плечи не как друг, а как старший помощник? — поинтересовался вулканец и поджал губы.
Кирк сглотнул.
— Нет, разумеется, нет. Я только хотел сказать… — внезапный приступ гнева заставил его умолкнуть. Неужели они не могут просто оставить его в покое? Он знал, как сладить с тем Споком, который говорил с ним во время ужина, но не представлял, что делать вот с этим. Споком, который не желает принимать «нет» в качестве ответа, который может взять и вот так до него дотронуться, предложить помощь — этот вулканец был по-настоящему опасен.
Он посмотрел на друга с укором во взгляде, чувствуя себя уязвимым, полностью открытым.
— Так зачем на самом деле ты пришел? Ты говоришь, что действительно хотел сделать мне массаж? Ты ожидаешь услышать исповедь?
— Я хотел помочь, — тихо отозвался Спок с неприкрытой болью в голосе.
Чувствуя себя низшей формой жизни в галактике, Джеймс Кирк на секунду прикрыл глаза ладонью. Когда ему удалось наконец подчинить своей воле голосовые связки, он сказал:
— Черт побери, Спок, я не могу сейчас открыться тебе — именно сейчас, понимаешь? Люди так не умеют. Ты не можешь изменить себя — и я не прошу тебя это делать, только не ради меня. Я не хочу, чтобы ты взваливал на себя мои проблемы! — он умоляюще посмотрел на вулканца. — Неужели ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты лепил из себя то, чем не являешься. Я не желаю, чтобы ты делал то, чего не хочешь сам.
Спок спокойно на него посмотрел — абсолютно спокойно. Его глаза сияли.
— Но ты не прав, полагая, что я не хочу помочь тебе любым доступным способом.
Сострадание вулканца казалось осязаемым, и это было слишком. Желание освободиться клокотало в груди Кирка, но не находило выхода. Он был… глубоко тронут. Он хотел бы отыскать в себе силы и ответить другу так, как он того заслуживает. Но не далее как пять минут назад он доказал сам себе, что не достоин заботы Спока.
— Мне жаль, — прошептал он, не в силах подобрать других слов. — Но я не знаю ни одного способа.
И тогда вулканец подошел так близко, что Кирк ощутил жар его тела. Невольно он посмотрел вверх. Темные глаза требовали от него чего-то… чего-то, чему он не знал имени, не был уверен, что сможет это дать.
— Джим, ты мне доверяешь?
Кирк ощутил, как сердце застучало быстрее.
Пауза. Вдох. А потом от ответил абсолютно честно:
— Безоговорочно.
— В таком случае — позволь мне помочь.
И тогда Спок прикоснулся к нему. Ощущение было острым, словно такой контакт происходит впервые. Вулканцы не дотрагиваются до окружающих, — пронеслось у Кирка в голове, когда сильные руки сжали его плечи. — Спок не дотрагивается до окружающих. Спок не дотрагивается до меня.
Но он это сделал, и в это мгновение Кирк не хотел ничего иного, кроме как сдаться на милость этой силе.
Спок повел его в сторону ванной, и Кирк безропотно пошел.
— Куда мы идем? — словно со стороны услышал он свой неуверенный голос и удивился тому, как легко сдался.
— Ты отправишься в ванную комнату, где примешь горячий душ. Потом ты вернешься в каюту, и я разомну твои шею и плечи. Потом ты ляжешь спать и проспишь до начала альфа-смены. А после мы посмотрим.
Кирка окатила волна облегчения и благодарности, и он едва удержался на ногах. Колени ослабели. О нем давно никто так не заботился. Слишком долго он был одинок.
Каким образом Споку всегда удавалось понять, в чем он нуждается?
— Ты слишком добр ко мне, — пробормотал Кирк, когда они достигли ванной комнаты, и Спок отпустил его. — Ты это знаешь?
— Знаю, — отозвался вулканец и строго посмотрел на него из зеркального отражения. — Поэтому ожидаю, что ты будешь неукоснительно следовать моим инструкциям.
Кирк невольно улыбнулся.
— Есть, капитан Спок, сэр. Я бы не решился вас ослушаться.
— Это мудро, — раздался глубокий голос у самого его уха.
Когда дверь ванной закрылась за спиной Кирка, он вдруг поймал себя на том, что все еще ощущает на коже призрачное касание теплых ладоней, несмотря на то, что Спок дотрагивался до него через ткань футболки.
***
Сев за стол капитана, Спок слушал, как в ванной бежит вода. Восстановить дыхание никак не удавалось. Он до сих пор ощущал под ладонями сильные, обтянутые тканью футболки плечи Джима, и от воспоминания покалывало кожу.
Он ничего такого не сделал, не сказал ничего непоправимого.
Но о чем он думал…
На долю секунды Кирк дал ему почувствовать, как отчаянно нуждается в Споке, хоть в ком-нибудь, кто покажет ему выход из ада, в котором он находился последние несколько недель. Спок и сам до глубины души хотел знать, где находится этот выход. Просто невозможно смотреть на то, как темнота пожирает капитана изнутри, и бездействовать. Он должен помочь, чего бы это ему ни стоило.
В запале Кирк сказал: «Я не могу».
Сказал, что ему жаль, но он не знает способа.
Вулканец поймал себя на том, что снова прислушивается к мерному шуму воды. Он понимал, что это неразумно, но не мог остановиться. Снова нахлынуло воспоминание о плечах Джима, и пальцы невольно дрогнули. Что бы он ощутил, если бы…
Этот человек три года был его другом, и эти новые чувства к нему ошеломляли Спока.
Он знал, что все случится именно так, не мог отмахнуться от логических умозаключений. Когда пришло первое понимание того, что произошло с ним на красных песках родной планеты, он осознал, что это неизбежно.
Но он не был готов к силе терзавшего его желания.
Месяц назад он вошел бы в эту комнату, поговорил с Кирком, руководствуясь исключительно дружескими чувствами, и не обратил бы никакого внимания, как тонка ткань его черной футболки, не заметил бы, как чувственны губы Кирка, как нежна кожа и привлекателен его едва ощутимый мужской аромат. Месяц назад его бы не предало собственное тело, ему бы даже не пришло в голову так дотронуться до капитана…
Вулканец склонил голову и закрыл глаза. Все было так, и это ничего не значило. Раньше всего этого с ним не происходило только потому, что он отказывался признавать, что это вообще возможно. Когда он ощутил сковавшую их только что рожденную, хрупкую связь, то всего лишь открыл глаза на то, что всегда было у него в душе. Делать вид, что это не так, бесполезно.
Он желал своего капитана, желал настолько яростно, что боялся, как бы это чувство не толкнуло его за грань разумного.
За дверью ванной комнаты стих шум воды.
Спок посмотрел на свои руки так, словно они принадлежали не ему. Эти руки касались Джеймса Кирка и снова коснутся, как только получат такую возможность. «Любым доступным способом», — вот что он сказал. Это его слова. — «Я хочу тебе помочь любым доступным способом».
Вот только на самом деле он хотел сказать: «Любым способом, которым ты мне позволишь».
«Ты мне доверяешь?»
Вопрос вырвался у него сам собой, и он почувствовал, что ответ абсолютно правдив.
Раздался звук открывшейся двери, и Спок поднял голову. Кирк вышел из ванной, на ходу вытирая полотенцем мокрые волосы.
— Ты все еще здесь?
Спок обнаружил, что поднялся на ноги, сам того не заметив.
— Все еще, — отозвался он, понимая, что его голос звучит сдавлено. — Так просто тебе от меня не отделаться.
Кирк остановился у дальней стены, протер волосы еще раз и бросил полотенце в приемник для грязного белья. На нем был надет совершенно приличный халат — не шелковый или атласный, не слишком открытый, к тому же Спок видел этот предмет гардероба капитана не впервые.
И все же, глядя на то, как белый хлопок оттеняет загорелую кожу, как влажные завитки волос на затылке касаются высокого ворота, Спок решил, что его сердце сейчас прожжет в груди дыру.
Избавившись от полотенца, Кирк подошел к вулканцу и, слегка покраснев, смущенно опустил глаза.
— Это значит, что я тебя не переубедил?
— Не переубедил, — сообщил Спок, стараясь дышать ровно. — Только свел с ума, — подумал он. Казалось, невидимая сила тянет его ближе и ближе к Кирку. Этот вечер был предрешен несколько недель, а может, и лет назад, и сил сопротивляться не находилось.
Доверие в глазах Кирка только распаляло.
— Что я должен делать теперь?
В последнее мгновение вулканец удержался от того, чтобы посмотреть в спальную зону, на аккуратно заправленную кровать. Опустив глаза, он жестом указал на кресло, в котором только что сидел.
— Присаживайся.
Кирк подчинился. Когда он повернулся, чтобы занять место, будоражащий аромат его тела коснулся чувствительного обоняния Спока, и тот глубоко вдохнул, прикрыв глаза.
Сначала он ощутил хвойные нотки — приятный запах капитанского шампуня. Но под ними скрывался восхитительный аромат чистой кожи, теплый и пьянящий. Не в состоянии остановиться, Спок вдохнул еще раз, и голова закружилась. Наконец он заставил себя открыть глаза.
Кирк наклонился вперед.
— Так нормально?
— Да, — взглянув вниз, хрипло отозвался вулканец.
Напряженная поза капитана свидетельствовала о том, что подчиняется он неохотно и испытывает по этому поводу вину.
— Спок, ты не должен этого делать.
Но он был должен. Желание коснуться было всепоглощающим.
— Не спорь со мной, Джим.
Кирк затряс головой.
— Но это действительно необязательно…
— Довольно.
И Спок дотронулся до него снова, и снова ощутил разряд — словно бы замкнулась электрическая цепь.
Какое-то время он просто стоял, положив ладони Кирку на плечи, через ткань ощущая, как влага испаряется с его кожи, и чувствовал, как болезненно напряжены крепкие мышцы. А потом, совершенно внезапно, он представил себе, каково было бы сейчас наклониться и вплести пальцы во влажные волосы, губами прижаться к губам Кирка, ощутить вкус его языка...
Чтобы Кирк не заметил дрожи в его руках, он принялся массировать его напряженные плечи.
Первое же уверенное касание заставило Кирка глухо застонать — частично от боли, частично от удовольствия. Спок почувствовал, как он вздрогнул — словно бы избавление от усталости причиняло не только физическую боль. Он продолжил массаж, методично разминая плечи до тех пор, пока мышцы наконец не расслабились. Кирк снова застонал.
— О боже, Спок. Это просто потрясающе.
От этих слов, от звука этого голоса вулканец засветился, как лампочка.
Он задел особенно болезненную точку, и Кирк охнул, а потом выдохнул.
— Ты просто волшебник, Спок.
Заставив капитана наклонить голову вперед, вулканец принялся за его шею.
— Должно быть, я сошел с ума, когда пытался тебя отговорить.
— Смею надеяться, в будущем ты будешь подчиняться мне более охотно, — прошептал Спок.
Слабая дрожь сотрясла тело Кирка от этих слов, и вулканец почувствовал, как по его собственным нервам в ответ словно бы пустили электрический ток. Спок и сам растворялся в том волшебстве, что творили его руки, попав под власть гипнотического ритма их движений. Он уже почти не соображал, что делает, желая только одного, двигаясь к одной единственной цели — доставить этому человеку максимальное удовольствие. Мышцы теперь стали податливыми, мягкими, и он принялся разминать их всерьез, нажимая подушечками больших пальцев на чувствительные точки вдоль позвоночника. Обреченно застонав, Кирк расслабился окончательно, с облегчением вытянув ноги и слегка их раздвинув.
На какое-то время Спок забыл, как дышать. Полы белого халата немного раздвинулись, обнажая жилистое загорелое бедро и манящую полоску более светлой кожи, почти скрытую от глаз.
Спок не мог отвести от нее взгляда. В это мгновение он понял, что должен увидеть больше, должен получить его целиком, иначе лишится рассудка.
— Джим, — сказал он, осознавая, что голос его почти не слушается. — Наклонись вперед.
Кирк не поднял головы, не стал задавать вопросов. Он просто подчинился.
Не стало ли его дыхание чуть более прерывистым? Спок не знал, не мог думать, не смел взглянуть ему в глаза. Околдованный собственной смелостью, он скользнул кончиками пальцев под ворот и, расслабив его, приспустил халат с плеч.
Кирк напрягся и резко вдохнул.
— Спок…
— Без прямого контакта я не смогу должным образом обработать мышцы спины, — почти шепотом отозвался Спок. Вот сейчас Кирк точно повернется, отшатнется и посмотрит на друга, как на сумасшедшего.
Но он этого не сделал. Он только кивнул и мгновение спустя расслабился.
Спок был тактильным телепатом. Если бы он почувствовал, что Кирк против происходящего, то остановился бы, несмотря ни на что. Но он не ощущал никакого сопротивления — только вибрирующую, раскаленную, ответную жажду и время от времени слабый стон облегчения, который Кирк был не в силах до конца подавить.
Полуобнаженный, капитан был в его руках, и он касался его так, как будто для них обоих это было в порядке вещей. Его собственное тело было словно натянутая струна. Он больше не разминал… на самом деле, он уже не делал массаж. Подушечками пальцев он гладил затылок капитана, медленно, совершенно очарованный ароматом и текстурой кожи. Он понимал, что должен это прекратить. Знал это. Но не мог.
А потом Кирк негромко застонал, и этот звук был совершенно не похож на те, что он издавал раньше.
— Что ты со мной делаешь? — прошептал он, откинув голову. — Что ты… о боже, Спок… остановись. Я не могу, — но дыхание сорвалось, он шире развел ноги, и в этот миг Спок ощутил запах его возбуждения, увидел, как возбужденный член натянул ткань.
— Джим, — выдохнул он, отдаваясь во власть потребности, которую подавлял так долго, что это казалось вечностью.
Шок от прикосновения губ Спока к затылку заставил Кирка громко застонать и содрогнуться от окатившей его волны жара. Все тело запылало, он беспокойно заерзал, собираясь отпрянуть, но тело не желало подчиняться приказам мозга. Когда горячий язык Спока коснулся впадины на затылке, когда зубы оцарапали кожу, все мысли покинули Кирка, и он вскрикнул.
Спок стоял на коленях позади кресла и обнимал его со спины. Халат соскользнул до самых локтей, и теплая ладонь Спока забралась под белую ткань. Другой рукой вулканец обхватил его за талию, теребя край халата, обнажая бедра. То, что Спок вытворял с его затылком, сводило с ума. Словно со стороны, он услышал, что издает какие-то невнятные звуки, а потом Спок коснулся кончиками пальцев его соска, и Кирк всхлипнул.
Где-то на краю сознания его терзал страх. Происходило нечто невозможное, безумное. Спок не мог его хотеть. Не в этом смысле. А сам он не мог хотеть Спока. Теплая ладонь заменила пальцы, и соски болезненно напряглись. Горячий язык терзал его горло, мочку уха, и его тело сотрясло такое пронзительное удовольствие, что он чуть не кончил.
— Спок! — хрипло выкрикнул он. — Ради всего святого!.. — задыхаясь, он в отчаянии вцепился в руки Спока, пытаясь подняться на ноги. Страх превратился в ужас. Нет. Он не мог этого позволить. Это слишком… Слишком сильно — это сломает его. Член болезненно ныл. Нет, — твердо сказал он себе, снова порываясь встать.
Но Спок уже очутился перед ним, он стоял на коленях, положив сильные руки ему на бедра и удерживая на месте. Кирк опустил взгляд и обнаружил, что халат распахнулся, и его нестерпимое желание стало теперь более чем очевидно. Хотелось разрыдаться. Хотелось врезать Споку за то, что он с ним делает, проучить его. Но руки вулканца не давали ему подняться.
— Джим, — хрипло бормотал он. — Все в порядке, Джим. Позволь мне дотронуться. Позволь помочь.
Кирк закрыл глаза и застонал, словно от сильной боли.
— Я не могу. Мы не можем. Нет. — Нужно остановиться. Это слишком. Развернуться, бежать, спрятаться от себя самого, от этих чувств.
Он не для меня. Для меня ничего нет. Я не могу. Я не заслуживаю. Только не его. Тем более, не его…
Теперь его била крупная дрожь, но это было к лучшему. Он побеждал.
— Джим, посмотри на меня, — горячий шепот.
Он подчинился, не в состоянии что-либо с собой сделать.
Глаза Спока были целым миром — пылающим, темным, прекрасным.
— Т'хай'ла, — раздался глубокий голос, звенящий, полный боли. — Почему ты считаешь себя недостойным?
Кирк накинулся на него, не в силах себя остановить.
— Будь ты проклят! Прекрати! Не смей читать мои мысли! — он попытался нанести удар, но был слишком взвинчен и промазал. Острое желание утихло, погребенное под страхом перед собственными потребностями, под ложечкой заныло. Он рванулся еще раз, собираясь на этот раз освободиться.
Но не смог. Внезапно руки Спока стиснули его запястья, словно наручники из кованой дюрастали.
— Джим, посмотри на меня.