Заявка я хочу снарри профессор – очень известный и очень занятой зельевар, Поттер – очень занятой студен аврората, времени у них ни на что не хватает, но НГ они встречают вместе

 -Shelma-, с наступающим!

– Гарри, ну ты же обещал, – Рон посмотрел на меня одновременно сердито и растерянно. – Это же новогодняя вечеринка! Ты даже деньги еще неделю назад сдал.

– Я не бедствую, – улыбнулся я в попытке немного разрядить обстановку.

На студенческую гулянку идти не хотелось – львиная доля будущих авроров пить умела куда лучше меня, и обычных исходов таких мероприятий было два: либо я скучал в окружении веселой и пьяной толпы, либо заканчивал вечер в обнимку с унитазом и под хохот однокурсников.

– Рон, послезавтра на учебу, и если ты не забыл, нам нужно законспектировать чудовищное количество страниц, – аргумент был хреновый, но хоть какой-то.

– Забыл, – подмигнул мой рыжий искуситель, – и до завтрашнего вечера вспоминать не желаю. Чего и тебе советую.

Я вздохнул, соглашаясь. Что поделать, я же в самом деле обещал.

***

Магически расширенная комната в студенческом общежитии украшена была довольно скудно – в самом темном углу дюймах в двадцати от пола парила, слегка покачиваясь, небольшая ель с десятком шариков, мишура – кажется, маггловская – была развешана в совершенно хаотическом порядке, да потускневшее за неделю огненно-красное поздравление с Рождеством мерцало над дверью. С едой тоже было не особо – похоже, все собранные деньги ушли на выпивку.

Херес и несколько видов вермута были знаком того, что в гости ожидают девушек со стороны – наши пили почище парней. Пузатые бутылки с огневиски, как обычно, батареей выстроились на узеньком журнальном столике. Для самых слабеньких, вроде меня, с десяток банок сливочного пива, ну и, конечно, дань празднику – полный котелок глинтвейна, покачивающийся над негаснущим пламенем.

Я пришел одним из первых, пожал руки товарищам и, повинуясь внезапному порыву и наполнив толстостенный стеклянный бокал глинтвейном, приютился рядом с запотевшим окном на последней свободной табуретке в ожидании Рона и остальных.

Через полтора часа комната чуть ли не битком наполнилась народом – почти все мне были знакомы, кроме четырех-пяти девушек, сразу принявшихся налегать на вермут, и одного парня, затянутого в непривычные для школы авроров джинсы и пьющего что-то из собственной фляжки – странно. На него практически никто не обращал внимания. Зато он обращал внимание. На меня. В принципе, я давно привык, что на меня, не стесняясь, глазеют незнакомые люди, но в светлых глазах, обрамленных практически прозрачными ресницами, было нечто большое, нежели просто любопытство.

– Рон, кто это? – пихнул я друга, когда тот закончил ржать над очередным бородатым анекдотом. – Вот тот, в светлых джинсах.

– Да мантикора его разберет. С Дином пришел, он говорит, что случайно увязался.

Дин приволокся на вечеринку уже пьяный до непотребства, поэтому расспрашивать его о чем бы то ни было сейчас совершенно бессмысленно – да и вообще, какое мне дело-то? Наполнив бокал третьей порцией горячего вина, я отхлебнул большой глоток и прислонился к прохладной стене – в голове уже начинало слегка звенеть, а по мышцам разлилась приятная истома. Может, зря я не хотел сюда приходить?

– Слушай, Гарри, а он на тебя смотрит все время, – шепнул Рон мне на ухо. Вот какого Мордреда я обратил его внимание на незнакомца?

– Отвяжись, – беззлобно шикнул я. – Мне не до отношений сейчас. Учебы полно.

Я слегка лукавил о причинах нежелания знакомиться, что дела, в общем-то, не особо меняло.

– А что? День сегодня подходящий для серьезных знакомств. Новый Год, – друг с умным видом поднял вверх указательный палец. – Гермиона говорит, что с кем встретишь – с тем и проведешь.

– И с чего ты решил, что мне нужно с кем-то его проводить? – окрысился я окончательно. Ну нахрена, спрашивается, бить в самое больное место? И выпитый огневиски ему не оправдание!

– Может, меньшей букой будешь, – нахмурился Рон и вскочил с насиженного подоконника. – Впрочем, ты прав. Это не мое дело.

Я допил уже остывший глинтвейн, и злость неожиданно отступила. Ну что я, в самом деле, на него набросился – он же добра мне желает. Рон да Гермиона – больше некому, как, впрочем, и всегда. Но есть вещи, о которых я не был готов им рассказать.

***
читать дальше
Год назад я появился на пороге его совсем еще новой частной зельедельческой лаборатории впервые – у него тогда еще даже не было секретаря.

– Чем обязан, Поттер? – затянутый в узкую рабочую робу – черную, разумеется, – и с руками, перепачканной какой-то липкой с виду субстанцией, Снейп возвышался на пороге лаборатории нерушимой скалой. Он даже не удивился моему приходу, похоже. Стало чудовищно неловко.

– Профессор, я хотел…

– Поттер, вам прекрасно известно, что я больше не профессор, поэтому потрудитесь…

– Мне так удобнее, – я так нервничал, что было не до вежливости. – Я должен был прийти, чтобы объясниться.

– Вы мне ничего не должны. Равно как ничего не должен вам я. Но, тем не менее, чтобы избавить нас обоих от дальнейших неудобств, считаю нужным вам сообщить, что извинения приняты, и грехи отпущены.

– Спасибо, святой отец, – ухмыльнулся я, и он совсем чуть-чуть, едва заметно, на грани различимого, ответил мне уголком губ. Словами не передать, насколько легко стало на сердце, и захотелось петь. Мне так долго казалось, что он не захочет меня видеть.

***

– Поттер? – на этот раз он был удивлен. – Что вам угодно?

– Я сочинил какой-то повод еще утром, но забыл, – мне внезапно расхотелось ему лгать, и я просто улыбнулся – так открыто, как мог. – Мы можем просто поговорить?

– Нам разве есть, о чем говорить?

– А мы придумаем! – заявил я в приступе безумия, не иначе, и ожидал чего угодно, только не удачи, но профессор, несказанно изумив меня, послушно отступил внутрь приемной.

– Ну что ж, начинайте, Поттер, – он смотрел на меня с нескрываемым любопытством. – Только учтите: вспоминать малоприятное нам обоим прошлое я не намерен, обсуждать, что, как и почему именно так вышло не собираюсь, и о том, что вы учитесь в школе авроров, осведомлен.

Закрыв только что открытый рот, я задумался. И о чем же нам тогда говорить? Но не уходить же ни с чем, правда?

– Как у вас дела? Эта лаборатория… чем вы тут занимаетесь? – выходило совершенно невразумительно, но еще более невразумительной была бы моя молчаливая капитуляция.

– Дела идут, спасибо. Варю зелья на заказ. Заработок неплохой, даже собираюсь нанять человека для работы с клиентами. Что-то еще?

Я помотал головой. Обидно было до комка в горле и потных ладоней.

– А вы умеете отшивать, профессор.


***

– Профессор, я хотел, – выдохнул я, когда дверь еще только начала открываться, но на пороге был совсем не Снейп, а юная девушка. Такие обычно работают привет-ведьмами в Мунго.

– Мистер Поттер, – расцвела она в улыбке и протянула узенькую ладошку. – Вы заказ пришли сделать?

– Нет, я по личному вопросу, – еще не успев закончить фразы, я понял по лицу секретаря, что дело плохо. И действительно…

– По личным шеф не принимает, простите.

Я приходил еще несколько раз в течение года, но по «личным» «шеф» так принимать и не начал.


***

– Я смотрю, ты тоже тот еще алкоголик, – грустно усмехнувшись, проговорил присевший на освободившийся подоконник незнакомец в светлых джинсах.

Выдернутый из воспоминаний, я не сразу сообразил, кто ко мне подошел

– Дэвид, – протянул он руку, и я пожал сухую крепкую ладонь.

– Гарри.

– Я знаю, – он серьезно кивнул. – Все знают.

– Да уж, это иногда напрягает, – почему-то рядом с Дэвидом не было так неловко, как бывает рядом с внезапно привязавшимися незнакомцами – очевидно, дело в принятом на грудь вине, а может быть, и в личном обаянии парня. – Так как ты попал на эту вечеринку?

– А это имеет значение, если я уже жалею, что вокруг столько людей? – он наклонился так близко, что я почувствовал тепло его дыхания. Сердце тут же забилось быстрее – чертов Рон был прав: Дэвид таращился на меня не просто так, и да – я слишком долго был один.


***

– Проходи. Можешь не разуваться, если хочешь, – я рысью проскочил в единственную комнату своей маленькой, но уютной квартиры и начал запихивать постель в стенной шкаф. Уходя пьянствовать с однокурсниками, я и представить себе не мог, что домой вернусь не один.

Дэвид вошел через полминуты – разутый, раскрасневшийся с мороза и какой-то очень родной, бросил рюкзак под стол и присел на подлокотник моего любимого кресла.

– У нас ровно пять минут на то, чтобы открыть вино, разлить по бокалам и, как приличные люди, встретить новый год тостом, – он выудил из кармана палочку и стукнул по бутылке, отчего пробка, развалившись почему-то на две половины, вылетела из горлышка с легким хлопком. – Бокалы, Гарри!

– Да, конечно, – я метнулся к только что закрытому стенному шкафу, где хранил все, чем пользуюсь крайне редко, распахнул створки, и на меня тут же вывалилось все наспех засунутое внутрь постельное белье и матрац. – О, Мерлин!

– Две минуты, – улыбаясь, напомнил Дэвид, но я, пытаясь подняться, запутался в простыне намертво. – Понял, – кивнул он и еще одним взмахом палочки превратил половинки пробки в фужеры восхитительной красоты.

– Ого, – выдохнул я, справившись наконец с простыней и поднимаясь на ноги. – Где ты учился?

– Потом, все потом, – Дэвид уже наполнил фужеры, и их хрустальные бока сверкали сейчас в свете простой электрической лампочки, как драгоценные камни. – Пусть сбудутся твои мечты!


***

– Дэвид, послушай, – я вывернулся из его становившегося уже очень настойчивым объятия. Должно быть, я был чертовски пьян, раз решился заговорить об этом. Придумал я все давным-давно, но вот уже несколько месяцев не решался даже попытаться воплотить в жизнь. – Эм… Ничего личного, но мы тут пили с тобой за мечты… ты мог бы мне помочь исполнить одну хотя бы наполовину.

– Все, что угодно, – он тоже был совершенно нетрезв, и это только добавляло смелости.

– Ты когда-нибудь пил Оборотное зелье? – спросил я и, кажется, все-таки залился краской.

– Доводилось, – кивнул Дэвид. И почему мне кажется, что он сразу все понял?

– Ты мог бы выпить сейчас, и когда мы… – я запнулся. Сказать оказалось сложнее, чем я думал.

– А что, у тебя есть и зелье… и все необходимое? – ничуть не смутился Дэвид. – То есть ты с самого начала все планировал?

– Нет, что ты, – я испугался, что он сейчас откажется, но нового знакомца сложившаяся ситуация, похоже, только забавляла. – Я не думал об этом сегодня, но в принципе – да, планировал. Только ты не должен смотреть в зеркало, договорились?

– Что ж, это необычно, но почему нет?

***

Я снял волосок с его рукава еще тогда, когда мы в первый и последний раз говорили, сидя на диване в приемной лаборатории, и Мерлин знает зачем сохранил. Хотя лукавить с самим собой нелепо – я всегда знал, что когда-нибудь сделаю это, поэтому еще два месяца назад купил у торговца в Лютном Оборотное зелье. До сих пор коленки слабеют от мысли, что было бы, если бы я кому-нибудь попался тогда на глаза – но все обошлось.

***

– Твое здоровье, – отсалютовал мне бокалом, на треть наполненным густой иссиня-черной жижей, Дэвид и, не морщась, проглотил зелье в одно мгновение. Через пару секунд передо мной стоял Северус Снейп. В узких светлых джинсах, доходивших теперь до середины щиколотки, модной рубашке и белых спортивных носках.

Такого зрелища я не мог вынести даже пьяным. Схватив палочку, я быстро трансфигурировал его одежду в черную мантию – стало лучше. Значительно лучше. Просто великолепно. Я замер и не в силах был раскрыть рта. Нет, я помнил, конечно, что это не Снейп, помнил, что у меня всего час, но стоял, как громом пораженный от ощущения того, что мечты сбываются, пусть и не всегда так, как мы этого хотим…

– Поттер, – он посмотрел на меня. Точно так. Правильно.

– Откуда ты…

– Поттер, – в голосе приказные нотки, и мне внезапно становится наплевать, как и почему – я просто бросаюсь ему в объятия и позволяю себя целовать, жестко, властно, яростно – так, как мне надо сейчас. У нас всего час, но в этот час я сполна возьму все, что мне причитается.

***

Светлая кожа, розовые затвердевшие соски и едва заметный след метки на предплечье, я пытаюсь запомнить, вживить, врезать в память все, что могу увидеть, до чего могу дотронуться. Я возбужден так сильно, что нет сил терпеть, но я кусаю щеку изнутри, пытаясь продлить прелюдию, у нас ведь есть час, нельзя так быстро.

– Северус, – я клялся себе, что не произнесу имени, но сейчас наплевать, на все наплевать, кроме сильных жилистых рук, сжимающих меня так отчаянно, что, кажется, сейчас треснут кости; кроме черных глаз, на дне которых плещется такое же сумасшествие, какое, наверное, написано и на моем лице. – Черт, Северус, – он впивается пальцами мне в ягодицы – на коже точно останутся следы от ногтей, он давит, стискивает и подчиняет, кусает шею и где-то около ключицы – интересно следы от зубов поменяют форму, когда пройдет действие зелья? – Давай же, Северус, – я слабый, у меня нет сил больше терпеть, я раздвигаю ноги и заворожено смотрю, как он размазывает по своему члену слюну. Будет больно, но, пожалуй, это то, что мне сейчас нужно, сжимаю зубы, двигаюсь в такт – узкая ладонь ласкает меня в ритме его толчков, но он мог бы этого не делать. Какой же слабак, – успеваю подумать я, – еще так много времени, – но мир, взвизгнув в последний раз, уже растрескивается пополам.

***

Вот уже в десятый раз я перевожу взгляд со спящего рядом человека на часы. Пятнадцать – нет, уже шестнадцать – минут назад действие Оборотного зелья должно было закончиться, но на соседней подушке по-прежнему крепко спит Северус Снейп. Поверить в осенившую меня догадку страшно, но другого объяснения я найти не могу, поэтому я вскакиваю с кровати и достаю из-под стола брошенный Дэвидом рюкзак, расстегиваю пряжку, распускаю завязку и замираю, как вкопанный.

Внутри лежит фляжка и аккуратно скрученная черная мантия.
Нетвердым движением свинчиваю с фляжки крышку и подношу горлышко к носу… Оборотное зелье.

– Заметь, Поттер, куда лучшего качества, чем та дрянь, которой ты меня напоил, – профессор посмотрел на меня из-под прикрытых ресниц и перевернулся на другой бок. – Ложись обратно, негоже начинать утро нового года с недосыпа.

fin.